Наступает год Быка

Наступает год Быка и это хороший повод вспомнить о некоторых особенностях знака, о некоторых идеях заложенной в него программы.

Одна из таких идей — это отрицание эволюции, предпочтение катастрофического пути. К примеру в астрономии — это идея большого взрыва. Сам термин выдвинул Фред Хойл (Кот), который вложил в термин много иронии (что-то типа «большой тара-бах»), но отцом идеи является именно Эдвин Хаббл, родившийся в год Быка.

Другим Быком выразившим идею катастрофического развития, но уже в биологии стал палеонтолог Жорж Кювье, который напрочь не верил в эволюцию и выдвинул «теорию катастроф», объяснявшую трансформации животного мира.

И в дальнейшем, где бы не заходила речь о катастрофах, всегда появляются Быки. В частности наш выдающийся современник и соотечественник Владимир Арнольд. У него все типы катастроф классифицированы и проименованы: «ласточкин хвост», «чашка», «бабочка», омбилики всякие.

Тяга Быков к катастрофам, честно говоря, была в свое время сильно недооценена теорией. Более того Бык подавался исключительно как носитель идеи стабильности и жесткой иерархичности.

Например один из уникальных примеров синхронности в науке — это одновременное и независимое друг от друга открытие Артуром Шенфлисом и Евграфом Федоровым двести тридцати пространственных групп симметрии. Оба они оказались Быками. Какая великая работа: чисто математическим путем рассчитать все возможные виды симметрии так чтобы природа никогда не смогла опровергнуть выводов ученых.Ну и причем тут катастрофы? Один сплошной порядок.

Или вот невинная шутка Эммануила Казакевича, который придумал табель о рангах для писателей, «шкалу», состоящую из 84 номеров, начиная от «величайший», «гениальный» и кончая «классовый враг». В списке были и «справедливо забытый», и «несправедливо забытый», и «выдающийся», «крупный», «крупнейший», «видный», «интересный». Эту штуку он разработал для литфонда, дабы те не запутались с размером субсидий…

Герман Гессе написал «Игру в бисер» как иллюстрацию иерархического взгляда на мир. Мир которого нет, но который должон быть. Касталия — идеально выверенная пирамида: магистров непременно двенадцать, Коллегии всякие, Верховная, Воспитательная и так далее… отбор одаренных мальчиков по всей стране…

Божественный Дант свою «Комедию» также строил на века, во всем одна сплошная симметрия… «Ад», «Чистилище», «Рай», ровно 100 песен (33 + 33 + 34).

«Трудно быть богом» братьев Стругацких (Петух и Бык). Бычиный взгляд на мир в устах доктора Будаха: «Как радует глаз эта четкая, геометрически правильная система! Внизу крестьяне и ремесленники, над ними дворянство, затем духовенство и, наконец, король. Как все продумано, какая устойчивость, какой гармонический порядок! Чему еще меняться в этом отточенном кристалле, вышедшем из рук небесного ювелира? Нет зданий прочнее пирамидальных, это вам скажет любой знающий архитектор. Зерно, высыпаемое из мешка, не ложится ровным слоем, но образует так называемую коническую пирамиду. Каждое зернышко цепляется за другое, стараясь не скатиться вниз. Так же и человечество. Если оно хочет быть неким целым, люди должны цепляться друг за друга, неизбежно образуя пирамиду».

И опять никакого запаха близкой катастрофы. Но если от Гессе, Данте и Аркадия Стругацкого мы перейдем к Макиавелли, то запах катастрофы станет более ощутимым. Чего хотел этот писатель? Он хотел войти со своими идеями жесткой иерархии в реальную политику, охватить ими саму жизнь.

Или вот удачливый бизнесмен Родс, тот самый что создал мирового бриллиантового монополиста — фирму «Де Бирс». Свою коммерческую удачу он жаждал перенести в политику, дабы и здесь создать всемирного монополиста. Развивая линию Макиавелли он утверждал, что миром должны править не монархи, правительства и парламенты, а некая транснациональная организация крупнейших промышленников, финансистов и политиков. То самое мировое правительство. Предполагалось, что одни страны будут куплены, другие покорены силой. Во главе, разумеется, англичане. Сначала вся Африка, Ближний Восток, Средиземноморье, береговые полосы Японии и Китая. Потом вернуть себе США, а там уже Британия гарантирует мир на всей планете.

Так Британия должна была завершить дело начатое Александром Македонским и Наполеоном (оба — Быки). Легко догадаться, кто стал самым масштабным продолжателем линии Быков — это Адольф Гитлер. Стоит ли говорить, что политика Гитлера привела мир к той самой катастрофе, о которой первоначально шел разговор.

Чтобы не валить все только на англичан, французов и немцев можем вспомнить про своего Быка — Павла Пестеля. Его счастье, что не сумел он в 1825 году пробраться к власти, а то вошел бы в историю как очередной Наполеон или Гитлер. Впрочем свои катастрофические строители мертвого порядка были у многих народов. Саддам Хусейн в Ираке, Антониу Салазар в Португалии, Анастасио Сомоса-сын в Никарагуа, Иди Амин в Уганде. И везде все то же самое, та же казарма, те же зверства. Где-то больше, где-то меньше. И непременно вполне позорный катастрофический финал. Такое впечатление, что Быки испытывают свои народы на прочность, нагружая их все больше и больше, увеличивая нагрузку пока народ не сломается.

В самых страшных катастрофах им приходится разделять судьбу сломленных народов: Наполеона отравили, Гитлер застрелился, Саддаму Хусейну оторвали голову...

Редъярд Киплинг, кстати, в том же самом ряду, продолжал идеи Сесила Родса, называя грядущее господство англичан «Бременем белого человека». Что впрочем не уменьшает прелести его сказок, особенно «Маугли». В сказке железный порядок и иерархия выглядят более привлекательно, главное в человеческую жизнь эти «законы джунглей» не переносить. Например такой: «Сначала ударь, потом подавай голос!»

Впрочем, если Быки не идут в политику, то их культурный вклад в общую копилку весьма позитивен. Быки большие оптимисты, строители и архитекторы по духу своему.

Может быть разгадка позитивной катастрофы есть в сказке Ганса Христиана Андерсона «Гадкий утенок». Бедный утенок тоже ведь планомерно шел к катастрофе. Громоздкий уродец, доброжелательный, услужливый и никому не нужный, которого гоняли даже братья и сестры. И катастрофа таки произошла, но результат был замечательный: утенок стал прекрасным лебедем.

И не случайно повесть братьев Стругацких, написанная по плану Аркадия Натановича (Бык) получила название «Гадкие лебеди». Там также произошла катастрофа, город много лет размываемый дождями при появлении солнца расстаял без следа. Но ведь это была катастрофа обывателей, людей старого мира. Новые жители, те самые лебеди не нуждались ни гостиницах, ни в ресторанах, ни в домах для ночлега, они достигали счастья за счет солнца, неба и травы... Так что катастрофы планируемые Быками сотканы из глубокого разочарования в прошлом, но также из большой веры в будущее.

И все же, и все же... Куда угодно: в фантастику, в детский театр, математику, архитектуру, но только не в политику. В политике ни бычиные иерархии, ни бычиные катастрофы никому не нужны. И каким бы великим демократом не был Барак Обама, Бык остается Быком и все его идеи губительны для политики.